Не ваши бро: почему крипта и NFT — худшее, что с нами случилось

Fuck crypto.

Оглавление

• Предпосылки: крах доверия к финансовой системе
• Что такое криптовалюта и блокчейн?
• Криптоборейские мифы: децентрализация, безопасность, будущее
• Алгоритмы консенсуса
• Врожденные проблемы
• Миф о безопасности
• P.S. Нам пишут: невежество, смерть экспертизы и проблема владения
• Чернокнижный эфир и умные контракты для глупых людей
• Что такое NFT (и чем оно не является)
• NFT и видеоигры
• Владение
• Виртуальная земля
• Работай играя
• Конвейер уникальности
• Экология
• Заключение

Предпосылки: крах доверия к финансовой системе

В 2008 году произошел обвал мировой экономики — возможно, вы помните о событиях этого периода по новостям из телевизора. Немногим ранее в США получили распространение ипотечные ценные бумаги — они рефинансировались за счет обязательств по одному или нескольким ипотечным кредитам и выполняли роль “средства для краткосрочного восстановления финансовых вливаний в жилые объекты”. Стабильность рефинансирования ипотечного строительства обеспечивалась тем, что инвестор получал средства по ценным бумагам раньше срока погашения ипотеки. Для банков, выдающих как ипотеки, так и такие бумаги, образовалась настоящая золотая жила — девелоперы охотно выстраивали целые районы с прицелом на верхушку среднего класса. В этот период стагнации, когда фактически зарплаты и доходы этого же среднего класса практически не росли, а инфляция подъедала сбережения, ипотека действительно казалась одной из лучших инвестиций. Правда, активнее всего на этом рынке оказались спекулянты либо в поисках пассивного заработка в роли лендлордов, либо просто ожидающие роста цен на жилье. Важно, что по такой схеме первые взносы составляли сотни долларов, а не тысячи, как в случае стандартной ипотеки без участия ценных бумаг. И постепенно из-за перегрева цены действительно начали расти — а спекулянты продолжали покупать жилье в ипотеку, что было выгодно всем участникам этой системы (включая банки, выдавшие ипотеку) кроме людей в поисках жилья.

В какой-то момент ипотечные условия стали неподъемными для одних и невыгодными для других, и спекулянты начали сливать активы, опуская цены, чего все еще не было достаточно для реальных покупателей жилья; к тому же, для них это привело к огромному разрыву между стоимостью жилья и оформленной на него ипотекой. Так поднялась волна банкротств — покупатели перестают платить по долгам, а положение всех, кто зарабатывал на этих бумагах, от пенсионных до хедж-фондов, обрушилось. Впрочем, крупнейшие из игроков на этом рынке прекрасно понимали, что их участие в экономике настолько велико, что их банкротство окончательно уничтожило бы весы, на которых они покоились. И были правы: правительство Джорджа Буша (и позже — Барака Обамы) активно стимулировало банковскую систему, и для менеджмента банков час расплаты так и не наступил; казалось, Фемида ослепла. Программа поддержки The Troubled Asset Relief Program подкинула финансовым институтам 426 миллиарда долларов, и хотя в казну вернулось почти 442 миллиарда, это лишь сделало недовольство среднего класса еще более горьким. Именно в этот момент в головах огромного количества людей зародилась простая, но невероятно мощная в своей подрывной силе мысль: “нам никто не поможет, никто не защищает наши интересы”. И если комиссия The Financial Crisis Inquiry Commission в своем отчете 2011 года пришла к выводу, что предпосылками для кризиса стали недостаток регулирования, рискованные инвестиции финансистов, переизбыток кредитования и недостаточное понимание регуляторами вверенной им для надзора финансовой системы, то среди населения большую популярность получил наиболее простой ответ — нас используют само государство и банки, и так будет всегда. Для политических левых/антикапиталистов это означало неотъемлемость коррупции в государственном управлении и финансах, для многих правых этот же ответ стал знамением необходимости перехода к гиперкапиталистическому укладу, лишенному “бесполезных” механизмов регуляции АКА “рыночек сам порешает”. То есть, нам нужны свои деньги, своя финансовая система, свободная от некомпетентных и злонамеренных бюрократов. В 2009-м, уже через год после начала кризиса, появляется биткоин — первая криптовалюта, Давид, вставший перед неповоротливым Голиафом централизованной финансовой системы.

Что такое криптовалюта и блокчейн?

Криптоевангелисты объясняют что такое криптовалюта в одном предложении.

Крайне упрощенное объяснение на пальцах

Блокчейн — это такой реестр, куда записываются все транзакции, например, каждая ваша покупка. Копия реестра есть у всех устройств, находящихся в сети, почти как файлы в торрент-сетях. Весь этот механизм нужен для того, чтобы участникам торговли не нужно было рисковать доверять друг другу и банкам. Блокчейн лежит в основе криптовалют — полностью электронных денег, не привязанных к реальным валютам.

Не настолько простое объяснение

Для понимания скорее нужно спрашивать “чем криптовалюта отличается от обычных денег?” Если раньше деньги чеканились из металлов и печатались на бумаге, то сегодня мы все чаще имеем дело с числами и номерами: транзакции, реквизиты банковских карт, количество средств на счету. В чем разница между этими двумя вещами, если в любом случае с большей вероятностью и криптобро, и нормальные люди для управления финансами смотрят не в кошелек, а на экран смартфона? Криптовалюта отличается от обычных денег тем, что на самом деле в ней нет никаких “коинов”, монет или денег, которые переходят из рук в руки — криптоденьги изначально являются информацией, продуктом серии вычислительных процессов. Приставка “крипто-” здесь обозначает не столько анонимность владельцев, сколько то, что сами “деньги” неотделимы от производящих их криптографических процессов. Тот же биткоин как валюта представляет из себя вседоступную распределенную бухгалтерскую книгу с описанием каждой транзакции, каждой смены владельца куска кода. У каждой участвующей в сети биткоина машины — нода — есть копия этого реестра, и информация в него может быть добавлена, но никогда не может быть изменена или удалена. В целом, в сети нет никакого движения средств, так как система просто вносит новую транзакцию о смене владельца, переписывает данные об адресе в одной из граф. И каждая такая транзакция подписывается приватным криптографическим ключом сторонами сделки, а позже транслируется всем нодам. Так постепенно из операций собирается целый блок, и для добавления этого блока в книгу все ноды пытаются генерировать хеш-код. Тут, наверное, стоит немного пояснить.

В общих чертах хеш-код — это результат обработки данных некой функцией, записанной в виде символьной строки. Например, она может выглядеть вот так: 7DD987F846400079F4B03C058365A4869047B4A0. Представим, что вам нужно отправить кому-то файл, и вы очень переживаете за то, чтобы ваш партнер получил именно этот файл, а не его зараженную вирусом копию или отредактированный кем-то еще документ. Вы можете получить контрольную сумму файла — хеш-функция возьмет все нули и единицы, из которых состоит файл, и определенным образом сконвертирует всю эту информацию в виде символьной строки наподобие написанной выше. Если у вас, и у вашего адресата хеш-коды будут одинаковые — значит, все в порядке, вам не придется сверять каждый байт двух файлов. Это достаточно полезная штука, скажем, для безопасности: например, я могу сохранить в специальной программе хеш-код состояния компьютера, и если кто-то подключит к нему какое-нибудь устройство без моего ведома— флэшку, например — и попытается что-то сделать, программа заблокирует доступ, а я потом увижу предупреждение о несоответствии “контрольной суммы”. Хеш-коды стоят у истоков антивирусных программ — до того, как авторы вирусов научились писать самомодифицируемый код, выявление во время сканирования компьютеров файлов с хеш-кодами, идентичными хеш-коду вирусов, было популярным решением.

Для биткоина эта технология тоже связана с безопасностью — если система децентрализована и в ней нет никаких проверяющих и проводящих операций банков, и нужно как-то подтверждать операции, то вся эта работа неизбежно переносится на плечи вычислительных машин, участников сети. Нам нужно вписать блок, содержащий кучу транзакций, в реестр, и сделает это та машина, которая первой подберет нужный хеш-код, причем сложность вычислений автоматически регулируется в зависимости от мощности всей сети, что видно по датам создания предыдущих блоков. Если блоки создаются слишком быстро — сеть слишком мощная, сложность нужно повысить. Представим, что для записи блока требуется хеш-код вроде 0000000a86d41df172f177f4e7ec3907d4634b58. Для подбора хеша с семью нулями подряд в начале чьей-то машине придется перебрать примерно миллиард вариантов. Весь этот механизм — распределенный сфинкс, задающий кучке архивариусов загадки и позволяющий сделать новую запись только тому, кто первым даст верный ответ. Или можете себе представить это как игру в Wordle, только надо отгадать серию случайных символов. Создатель механизма не знает точного ответа, но знает сложность загадок сфинкса и сколько времени у машины/архивариуса уйдет на подбор ответа. Необходимость всех участников сети работать над решением этой загадки подбора и есть “доказательство выполнения работы” или proof of work — так (в идеальном мире несбыточных фантазий) система защищается от атак. Главный принцип здесь лежит в ассиметричности нагрузки — сфинксу намного легче сверить ответ, чем участникам его подбирать. Этот подбор ответов и называется майнингом.

Зачем вообще тратить вычислительные ресурсы на майнинг? Мое дело вроде деньги делать и битком на черном рынке платить! Ну, хотя бы потому, что решивший загадку получает новые коины. С каждой итерацией выпуска новых “монет” и увеличением количества участников сложность задач растет, их виртуальная чеканка фактически будет стоить все дороже. Когда биткоинов (без особых проблем делимых на 0.01-ые части, не бумагу режем) будет 21 000 000, их выпуск закончится. Так валюта защищается от инфляции (опять же, в мире сладких фантазий). Для кого-то (как правило, либертарианцев) это выглядит как валюта мечты — здесь нет, собственно, денег, нет печатающих бумажки центробанков, каждая “монета” представляет собой запись о транзакциях и статусе владения. Представьте, что каждую купюру можно развернуть как лист папируса со всем ее генеалогическим древом владельцев и транзакций. Какая разница, кто вы такой и откуда пришли, деньги-то настоящие, вот их история, и она полностью идентична истории, записанной на твоих купюрах. Постепенно вокруг криптовалют образовалось огромное количество мифов, но изначальные принципы заключались именно в анонимности, безопасности, децентрализации и возможности работы в условиях нулевого доверия, что необходимо для этой самой децентрализации. Но и здесь все оказалось не так-то просто.

Криптоборейские мифы

Итак, евангелисты крипты обожают рассказывать о том, насколько она безопасна, эффективна, децентрализована и лишена всех болезней современного человека. Буквально каждая из характеристик выше не имеет ничего общего с действительностью. Но на самом деле, корень проблемы заключается в несовместимости всех этих характеристик. Любая система, вообще предполагающая хоть какую-то безопасность, определяется рядом компромиссов между эффективностью (или скоростью), доступностью и самой безопасностью. Да, иногда сильные технологические скачки позволяют повысить эффективность всей системы без дополнительных издержек, но необходимость балансировать эти критерии остается всегда — потому что эта проблема не инженерная или технологическая, а архитектурная; проблема не программы, а протокола, по которому она работает (об этом детально поговорим позже). Вот строите вы, скажем, дом. Он обладает для вас большой ценностью, вы хотите сделать его безопасным, но еще было бы неплохо добираться на работу, и чтобы велодорожка хорошая была к парку в пяти минутах. Вы можете поставить крепкие двери с кучей замков и через несколько лет сами будете беситься на седьмом повороте третьего ключа; можете поставить высокий сплошной забор с колючей проволокой, но тогда вас постоянно будет окружать не самый радужный пейзаж; безопаснее всего вообще жить одному в лесу на краю города, но тогда вы будете тратить кучу времени на то, чтобы добраться до магазина, аптеки или того же парка. Было бы намного проще не вводить каждый раз пароль от банковского приложения. Транзакции проходили бы намного быстрее, если бы их не нужно было проверять. Биткоин позволял бы проводить намного больше операций в день, если бы не доказательство выполненной работы — proof of work. И для поддержания безопасности децентрализованной системе необходим какой-то механизм принятия консенсуса — для биткоина это тот самый proof of work, но этим все не ограничивается. Такой механизм необходим каждой криптовалюте для защиты ее блокчейна.

Алгоритмы консенсуса

Про proof of work (далее — POW) мы уже поговорили, когда объясняли блокчейн. Сейчас для нас важно то, что в таких системах шанс получения новых монет пропорционален мощности вычислительной машины. По этому принципу работают Bitcoin, Ethereum, Dogecoin. И как вы могли понять из начала текста, все участники сети подбирают решение для задачи, расходуя энергию, но решение принимается только от первой машины, нашедшей его. Все остальные участники не получают ничего и нужны только для валидации работы всей системы, сама по себе их работа непродуктивна. Для того, чтобы атаковать такую систему, нужно обладать 51% всей вычислительной мощности сети. В теории, для этого нужны огромные ресурсы, но не будем забывать о том, что вычислительная мощность устройств постоянно растет, и такие атаки в истории криптовалют уже совершались; к тому же, как только сложность задач повышается, наиболее богатые игроки просто покупают себе новое мощное железо, что еще сильнее увеличивает разрыв в благосостоянии. Ethereum Classic трижды пострадала от таких атак только в августе 2020-го — в первый раз потери составили 5.6 миллионов долларов. Для часовой атаки на Bitcoin по ценам 2020 года нужно около 612 тысяч долларов; совокупная стоимость Bitcoin при этом составляла около 184 миллиардов. Для крипты поменьше это совсем другие порядки — час атаки на Litecoin стоит около 17 тысяч. Нет никаких гарантий, что использованные средства, заработанные каскадными атаками на криптовалюты меньше биткоина, не могут быть в итоге направлены против него — средств, уведенных из ETC одной атакой, хватило бы примерно на 9 часов против биткоина.

Еще у нас есть Proof of Stake (PoS)— говоря по-простому, шанс получения валюты прямо пропорционален количеству уже имеющихся у вас средств. Есть схожий механизм Delegated Proof of Stake — здесь уже определяется не устройство, записывающее или валидирующее новый блок, а группа “делегатов”, делающих эту работу. Безопасность в этих алгоритмах основана на том, что если у пользователя много валюты, он не будет заинтересован в ее использовании с целью атаки на систему — она ведь и так будет давать ему деньги за то, что их у него много, и сильнее всего при атаке будет рисковать именно такой пользователь. В качестве очевидного преимущества PoS перед PoW заявляется отсутствие необходимости в дорогостоящем оборудовании, а свободных денег в мире намного больше, чем мощной техники, подходящей для вычислений. Наивно считать подобную модель безопасности эффективной — если у злоумышленника нет желания атаковать сеть, он может просто превратить свои средства в источник монополии, ведь если криптовалюта добьется успеха, то полностью тратить ее будет еще невыгоднее, чем соглашаться на повышение транзакционных пошлин. И да, для такого алгоритма тоже сохраняется угроза 51%-атаки.

Understanding 51% Attacks On Blockchain

Врожденные проблемы

Регулярно в твиттер-тредах или еще какой-нибудь секции комментариев появляется особенный криптобро-коммивояжер, проталкивающий в обсуждение “совершенно новый, альтернативный и лишенный недостатков” способ делать вещи — это, как мы убедимся, расхожий мотив в общении со скам-энтузиастами, но сейчас нам интересна область алгоритмов достижения консенсуса. PoW ругают за потребление энергии, PoS слабее защищена от атак и сама по себе усиливает неравномерное распределение богатств, кто-то пытается заработать на создании новых алгоритмов. Их общая проблема заключается как раз в том, что для децентрализованной системы с нулевым доверием нет более безопасного протокола, чем голос большинства. Еще раз:

Для децентрализованной системы с нулевым доверием ко всем ее участникам не существует более безопасного протокола принятия решений, чем голос большинства.

Так как место центрального органа здесь занимает каждый пользователь системы, мы все себе и шерифы, и судьи, и присяжные — никакого бесполезного бюрократического аппарата, защищающего интересы жирующих господ, скажут вам криптобро. Казус в том, что устройство крипты и ее механизмов не убирает тех самых “господ” — убирается лишь заслонка бюрократии между ними и всеми остальными, анонимность блокчейна (в идеальном сценарии) позволяет им вообще никогда не раскрываться; у одного человека может быть куча кошельков, у одного кошелька может быть несколько владельцев, между владельцами может иметь место картельный сговор. И никакие решения, затрагивающие только технологическую или даже протокольную сторону крипты, не смогут эту ситуацию исправить, если главными критериями будут оставаться анонимность и децентрализация (которых крипта тоже так и не достигла в полной мере). И корень этой проблемы обусловлен тем, что если у машин нет корыстного мотива, то у анонимных юзеров, принимающих финансовые решения, этих мотивов предостаточно. Если 6 из 10 датчиков на каком-нибудь устройстве будут возвращать недостоверные данные, вы скорее подумаете, что из строя вышло оставшееся меньшинство — это не самый вероятный сценарий, но он хорошо иллюстрирует склонность нашей интуиции к доверию большинству. Повторюсь, у машины нет мотива. В спекулятивной финансовой игре этот мотив у людей есть всегда. То есть, один из главных принципов криптовалют и блокчейна под названием

Код есть закон

попросту не работает. Позволим себе даже опустить тот факт, что код по своей природе всегда несовершенен и на его языке сложно описать идеальные сценарии, в отличие от рабочих. Для того, чтобы спланировать преступление и обойти существующие законы, не нужно здание банка, и его снос не решит проблем неравенства или несправедливости — точно так же, как крипта не решает примерно и процента существующих недостатков финансовой системы.

И для иллюстрации этого тезиса у нас есть куча примеров. В книге Limits of Neoliberalism Уильяма Дэвиса приводится хорошая оптика — для того, чтобы современный свободный рынок работал исправно, недостаточно накопления в нем каких-то средств. Недостаточно, чтобы у самого богатого человека в мире просто скопилось, скажем, несколько триллионов долларов, ведь с каждым днем инфляция будет подъедать покупательскую способность денег, их силу воздействия на мир. На одни и те же деньги вы сегодня можете купить примерно на 30–45% меньше еды, чем год назад. Есть мемное видео со стрима Майкла Наки, где он несколько неловко пытается объяснить суть теории “двойного времени” — якобы, если вы остановитесь на 20 минут в пути к точке Б, на самом деле вы потеряете 40 минут. Майкла подвела привязка к неизменной географии, но представьте, что дорожное полотно постоянно удлиняется, увеличивая расстояние между пунктами. Для большой экономики не настолько важно, сколько денег у какой-то компании есть прямо сейчас — важно, насколько ценность активов вырастет завтра, через месяц, год и так далее. Какая разница, что вы сегодня можете быстро пробежать стометровку, если завтра среди ваших конкурентов будут сплошь Усейны Болты? В такой борьбе важным становится не только конкретно ваш выигрыш, но и проигрыш ваших конкурентов — ведь вы сражаетесь за один и тот же ресурс. Так особо крупные компании могут превращаться не столько в монополистов, сколько в тех, кого Дэвис называет “доминаторами рынка”. Их отличие от монополий заключается в том, что они способны влиять не только на ситуацию непосредственно в своей сфере, но и вовсе “подпиливать стол”. Например, даже если вы снимаете не какое-то развлекательное кино и вроде как не конкурируете напрямую с Disney, в американском кинопрокате вы все равно станете жертвой того, как эта компания банально выдавливает вас из кинозалов, занимая все выгодные слоты для показа. Кому-то хватает денег для переноса производства в третьи страны с удешевлением рабочей силы; не менее выгодной в какой-то момент оказалась тактика увольнения штатных работников и последующего их найма через кадровые агентства как сторонних специалистов, оказывающих услуги. Абсолютное большинство компаний в конкурентной борьбе стремится обходить существующие правила игры, так как это не просто спорт. И именно для постоянного регулирования этих отношений в экономике существует определенной степени централизация. Если вы подчиняетесь действующим законам, вы становитесь субъектами прав, которые мы обязаны защищать — как-то так звучит этот общественный договор. Поэтому особенно смешно наблюдать, как образцовые борцы с государственной гидрой в лице криптобро грозятся своим обидчикам обращениями в ФБР. Ведь вся природа игры в крипту заключается как раз в отсутствии большинства сдерживающих и контролирующих механизмов — возможно все, что возможно технически. И в отличие от машины с десятком датчиков, у десятка владельцев крупных кошельков гораздо больше мотивов для манипуляций образом большинства, начиная от атак на PoS-системы, заканчивая джерримендерингом или выкупом техники в промышленных количествах. Важная параллель между тем, что пишет Дэвис, и чем являются криптовалюты, можно выразить так.

Для обогащения участнику конкурентной борьбы мало выиграть — необходимо, чтобы проиграли все остальные.

Да, прямо как в словенском анекдоте про золотую рыбку. В сущности, криптовалюта не привязана ни к какой экономической активности и используется для гэмблинга на случайных колебаниях цен в целях последующего вывода средств путем конвертации в доллары или евро. Ценность криптовалюты не обеспечена человеческим трудом или ВВП, ее не принимает ни порноиндустрия (область высокого риска возвратов для фиата), ей нельзя расплатиться в макдаке, единственный способ навариться на крипте — дождаться дурачка, который купит ваши активы дороже того, что заплатили вы. Каждый доллар, выведенный из крипты — это доллар, вложенный кем-то, кто пришел после вас, в этой системе просто нет ни инструментов, ни мотивации создавать продукты, оцениваемые в крипте. Более того, заметьте, что говоря о ценности криптовалют, энтузиасты всегда говорят о том, на какое количество долларов вы можете обменять крипту? Никто не говорит “вот эта штука стоит огромное количество такой-то криптовалюты”, даже сами криптобро все еще оценивают все в фиате. Это результат дизайна системы с нулевой суммой, и при малейшем корыстном интересе или сговоре со стороны наиболее богатых спекулянтов вы окажетесь в ситуации, где на каждого победителя неминуемо придется несколько проигравших.

Еще один важный момент, касающийся техники — софт и даже целые медиаплатформы вроде Facebook всегда эволюционируют в разы быстрее протоколов. И это тоже острая проблема для децентрализованных систем — протоколы, согласно которым должен происходить обмен информацией, единицами и нулями, должны быть одинаковыми для всех. Это важный момент даже для высокоцентрализованных систем, но в условиях, когда попросту нет некоего центрального органа, обеспечивающего переход на новые протоколы, эта задача становится практически невыполнимой. Вся так называемая “децентрализация” систем под совокупной вывеской web3 начинается и заканчивается на блокчейне — вместо одной базы данных сеть хранит кучу ее копий на разных машинах. Но между человеком и блокчейном есть еще куча вещей! Есть клиентские устройства, интерфейсы, серверы. Централизация web2 (вы находитесь здесь) выстроила следующий тип взаимодействия: вместо того, чтобы самому вести все свои финансы в какой-нибудь книге или куче таблиц 1C и отправлять все это дело в банк, вы просто обращаетесь через приложение на смартфоне к серверу банка. Информация о вашем счете хранится не в вашем смартфоне — вы всегда обращаетесь на сервер банка, там происходят все операции и транзакции, вы лишь посылаете инструкции и видите отчетность. И наверняка многие из вас находят удобными банковские приложениям на смартфоне. То есть, мы вообще привыкли ко всему на смартфоне — к общению, блогингу, финансовым операциям, инвестициям, фотосъемке, ориентированию на местности и так далее. Повторюсь, во многом это все стало возможно благодаря модели web2 — вам не нужно хранить сверхдетализированную карту планеты, потому что она есть на серверах Google. Обработка данных на смартфонах неэффективна как с позиции энергоемкости, так и с позиции безопасности — поэтому в большинстве случаев они работают как “окно” в сервер, где хранятся данные. Это представляет определенную сложность для PoW-систем, ведь тогда придется частично централизовать систему. И здесь неожиданно оказывается, что фактически в криптовалютах не так уж много децентрализации и, собственно, криптовычислений. В случае биткоина на смартфонах работает режим simplified payment verification: когда смартфон подключается к сети, он как бы сообщает остальным устройствам что-то в духе “не надо слать мне все содержание блоков и транзакций, мне нужны только данные, подходящие по фильтру”, а затем подгружает только заголовочные части каждого блока (хэдеры). При этом устройство биткоина все еще медленнее централизованных баз данных. Еще одной проблемой конкретно этой валюты стала ее ограниченность, лишь подтвержденная закрытием черного маркетплейса Silk Road после ареста ее основателей: криптобро времен 2011–2013 годов были готовы мириться с неэффективностью и проблемами с безопасностью, а также постоянными перепадами стоимости валюты лишь потому, что могли не палиться на покупке наркотиков. Делать обычные покупки с помощью битка (как и крипты в целом) невыгодно и всегда слишком рискованно, а еще банально неудобно. Более того, даже один из разработчиков решений для Bitcoin еще в 2016 году написал вот этот интересный пост о том, почему биткоин провалился — еще тогда, 5 лет назад. Еще в 2016 году всего лишь 2 китайских майнера обладали более чем 50% хэш-мощностей.

Владельцы около 90% вычислительной сети биткоина, 2016 год. Да, майнеров не просто так поперли из Китая.

А помните вот это “код есть закон”, code is law? Китайским майнерам, которые в 2016 году получали по 25 биткоинов за каждый созданный блок, была бы невыгодна популярность криптовалюты. Конфликт интересов привел к своего рода гражданской войне, в ходе которой платформа Coinbase (крупнейший на тот момент биткоиновый стартап в США) была попросту уничтожена за выбор “неправильной стороны”, а ее представители — забанены на форумах. Нормальное поведение для неполовозрелых пацанов, коллекционирующих фишки, но не лучшая ситуация, затрагивающая всю экономику. Практически каждый форк известной криптовалюты, все эти Bitcoin и Ethereum с приставками и аббревиатурами — все они появились в результате того, что кому-то не нравится, как работает код, и он пишет что-то свое, требующее тотального консенсуса. Разумеется, на войне за господство нет запрещенных приемов, так что в свое время тех же юзеров Bitcoin XT (предлагавшей увеличить лимит блоков, что сделали бы биток популярнее, а китайских майнеров — беднее) атаковали с помощью DDoS, чтобы нарушить соединение нодов с сетью.

Ладно, может хотя бы для самих юзеров это все безопаснее, чем хранить деньги в обычном банке?

Миф о безопасности

Возможно, вы когда-то сталкивались с “отделом по борьбе с экономическими преступлениями” или “службой безопасности банка”, или даже успели пострадать от таких телефонных мошенников. В любом случае, сегодня историями про то, как люди сами отдают злоумышленникам свои деньги после таких звонков, никого не удивишь. Дело в том, что даже одна жертва на сотню звонков — все еще неплохой результат в плане прибыли. А еще социальная инженерия намного проще, чем вечная гонка вооружений с реальными механизмами безопасности банков. Потому что безопасность любой системы хороша ровно настолько, насколько хорошо защищено ее самое слабое звено. Сегодня этим слабым звеном в большинстве случаев являемся мы с вами. Неважно, насколько у вас сложные замки, если вы сами отдаете ключи от дома злоумышленникам. И если не пускать в квартиры чужих людей мы уже как-то научились, то не допускать хитрецов к нашим данным нам еще предстоит научиться — в 99% случаев слабым звеном остается пользователь. Поэтому в том же Сбере вашу карту могут заблокировать, если вдруг с нее начнут списываться мелкие суммы в тех магазинах, где вы никогда не были (не очень удобно, но безопасно), всех неоднократно предупреждают о том, что никто и никогда у нас не будет спрашивать коды и пароли, а в приложениях стоит двухфакторная аутентификация. Чаще всего, для того, чтобы взламывать другие звенья цепи и получать доступ к данным пользователя, не заставляя его кликать вообще ни на что (т.н. zero-click exploit), нужны совсем другие вложения — лично я могу вспомнить только два громких случая за последние годы: историю с Pegasus и кейс с бэкдорами в прошивке модемов Arris. Безусловно, банки могли бы сделать больше хороших вещей для безопасности клиентов, но даже сейчас ситуация несравнима с тем, что происходит с криптой.

Проблема безопасности криптовалют намного, НАМНОГО глубже. Конечно, здесь тоже достаточно популярен “телефонно-мессенджеровый” метод отъема денег и кошельков, но повсеместная интеграция сервисов без проектирования адекватных мер защиты сделали возможными целую плеяду сценариев: вебхуки в Discord, фишинг-ссылки и файлы, содержащие исполняемый код, подсматривание за действиями юзеров через wi-fi сети. Ссылки, которые кто-то кинул в очередном чатике криптобро, фишинговый сайт с “раздачей крипты”, мошенничество с созданием новых криптовалют и последующим их закрытием — блокчейн фундаментально не делает опыт пользователей более безопасным. А учитывая, насколько на рынке крипты мало активных пользователей, и насколько неравномерно распределены средства, вероятность 51%-атак не стоит списывать со счетов — в такие моменты вы и вовсе рискуете оказаться жертвой решений не какого-то несущего ответственность перед налогоплательщиками органа, а нескольких программистов, решивших проблемную ситуацию раздвоением валюты, так называемым хард форком. Вот сколько форков было у биткоина:

A History of Bitcoin Hard Forks

Окей, но насколько хорошо защищена крипта? Северокорейские хакеры увели крипты за 2021 год на 400 миллионов долларов с помощью фишинга, хаков и зловредного ПО. 20% украденного пришлось на биткоин, 80% — на остальные валюты, которые банально проще украсть. Анонимности системы оказалось достаточно, чтобы хакеры на зарплате успели без проблем отмыть деньги, но недостаточно, чтобы не вычислили принадлежность их кошельков и даже найти вполне конкретного канадца, сообщника преступников.

North Korean Hackers Stole Nearly $400M in Crypto Last Year

Еще прекрасный случай. Эфир на 15 миллионов долларов — злоумышленники обошли защиту платформы crypto.com, хакнули 400 аккаунтов, в децентрализованной системе приостановили все транзакции.

Crypto.com's Stolen Ether Being Laundered via Tornado Cash

В коде самого биткоина в определенный момент появился критический баг, позволявший реализовать операцию двойного расходования средств (т.е. дважды расплатиться одними и теми же активами). Описанный случай прекрасно иллюстрирует конфликт между безопасностью и скоростью работы системы. Баг пофиксили, но вероятность возникновения подобных вещей в будущем всегда выше нуля.

CVE-2018-17144 Full Disclosure

Кстати, на форк Bitcoin Gold успешно совершили атаку с двойным расходованием — ущерб составил 17,5 миллионов долларов.

Bitcoin Gold suffers double spend attacks, $17.5 million lost | ZDNet

Лидер нашего печального чарта — атака на сеть Poly Network, 600 миллионов. Характерно, что здесь не совершалась атака на пользователей (слабое звено), был атакован сам сервис.

Hackers steal $600m in major cryptocurrency heist

Ethereum Classic в 2021 году трижды за месяц пострадал от 51%-атак.

Ethereum Classic Hit by Third 51% Attack in a Month

Поразительный в своей дикости, но прекрасно транслирующий систему ценностей кодеров крипты случай: на обменной площадке Multichain обнаружили эксплойт, позволяющий взламывать аккаунты юзеров и уводить их средства. Разумеется, об уязвимости объявили, описав ее, еще до того, как кто-то вообще начал заниматься ее устранением. Итог: ущерб на миллионы долларов, но никто никому ничего не должен.

Crypto Protocol Publicly Announces Flaw, Users Relentlessly Owned by Hackers

Нам пишут: невежество, смерть экспертизы, проблема владения (и один действительно сложный вопрос)

Один из любимых приемов криптобро, тщетность которого мы основательно разберем ближе к концу — комбинация фраз “вы не разобрались в вопросе” и “вот какое есть (очередное неработающее) техническое решение”. В разговорах об алгоритмах консенсуса это Avalanche, об экологии — PoS, о безопасности — снова PoW. С самой сложностью частью мы закончили, дальше будет проще (и намного грустнее), так что пока давайте пройдемся по наиболее популярным тезисам против критики крипты.

Тезис: Криптовалюты децентрализованы и безопасны.
Ответ: Безопасен (спорно) и децентрализован только сам блокчейн как протокол, чего нельзя сказать о структуре систем, использующих криптовалюту. Даже если отбросить фактическую монополию компаний-провайдеров и то, что обмен информацией идет по вполне конкретному железу на серверной стороне, крипта не представляет истинной децентрализации, в PoW и PoS системах вы все равно платите комиссию за транзакции тем, у кого самое мощное железо, и тем, у кого больше всего валюты. В любом техническом исполнении блокчейн не безопаснее обычной базы данных — вы можете стать жертвой атаки на клиента, атаки на сеть, хард форка, спекуляции или решения провайдеров свернуть лавочку и уйти с вашими накоплениями. Безопасность плохо сочетается с децентрализацией. К слову о последней: волшебное “облако” — это просто чей-то компьютер.

Amazon's Server Outage Took Down a 'Decentralized' Crypto Exchange

Т: Да, алгоритм PoW вреден для экологии, но скоро вот эфир перейдет на PoS, остальные потянутся за ним, это будущее! А PoW использует возобновляемые источники. И какой же углеродный след оставил ты со своим текстом?
О: Подробнее об экологии мы поговорим дальше по тексту, но эфир переходит на PoS уже пять лет, да все никак не перейдет. Для действительно больших валют не так много аргументов в пользу перехода на PoS, так как в PoW-системах есть хотя бы какое-то обоснование ценности валюты — в сущности, PoW-система просто конвертирует электроэнергию в код, и он тем дороже, чем выше энергозатраты на поддержание этой системы. Если все человечество начнет писать по такому тексту в день, мы вряд ли приблизимся к углеродному выбросу одной транзакции биткоина. А еще это уход от темы — криптовалюты не дают альтернативных решений, крипта не заменит бумагу (даже электронные книги не могут заменить книги бумажные), она только добавляет огромную нагрузку к тому, что уже есть. И если для реальной экономики есть понятная необходимость уменьшать углеродный след, то тот же биткоин основан на прожигании ресурсов.

В 2021 году количество держателей криптовалют составило по разным оценкам от 100 до 300 миллионов человек. И потребляют они уже больше, чем все население Украины плюс вся ее промышленность. Подробнее об энергопотреблении здесь.

T: Отрицая крипту, вы действуете против своих интересов и отказываетесь от богатства!
О: Каждый держатель крипты выигрывает за счет тех, кто готов заплатить больше за вход на этот рынок. Это называется FOMO — fear of missing out, т.е. страх того, что вы пропустите какую-то очень важную штуку, способную в корне изменить отношения в обществе или лично вашу жизнь. Чаще всего линия поведения криптобро строится по следующей схеме: “крипта дает возможность разбогатеть, а не кормить бесполезное государство” > “если вы отказываетесь от игры на этом рынке, вы действуете против своих интересов, за криптой будущее” > “лол наслаждайтесь нищетой #tothemoon” > “я не говорил, что там может легко заработать каждый”. При этом всегда опускается, что комиссией за транзакции вы кормите лидеров рынка, а от вашего прихода выигрывают все, кто уже там есть; распределение богатства в криптовалютах в целом ничем не лучше реальной экономики. Только вот нет никакой социалки, гарантий, и вся эта система работает по тому принципу, что за каждый доллар, вышедий из системы, кто-то должен этот доллар внести. Криптовалюты не позволяют создавать добавочную стоимость сами по себе.

Characterizing Wealth Inequality in Cryptocurrencies

Также в исследовании: у всего лишь 0.01% адресов во владении находится 58.21% всех биткоинов в обороте.

Т: До криптовалют вы никогда ничем действительно не владели. Только децентрализованная крипта позволяет вам владеть активами.
О: Сказки про владение активами занимают особое место в фольклоре криптобро. Но концепции “частной собственности” и “владения” — вообще очень сложные конструкты, которые сами криптобро понимают очень слабо, как мы поймем в части об NFT. Любую собственность можно отсудить или отнять, и со временем это состояние уже может не оспариваться; сделки о передаче собственности могут быть признаны ничтожными; государства разной степени авторитарности могут изъять ваши активы; злоумышленник может продать украденную вещь. В качестве технического решения этой проблемы для крипты я видел протокол Zero-knowledge Proof, но, как мы помним, протоколы эволюционируют намного медленнее софта. Во-первых, это решение не отвечает на вопрос о владении активом до его входа в систему криптовалют (я могу продать украденный актив); во-вторых, в нем тоже есть уязвимости.

Security Risks in Zero Knowledge Proof Cryptocurrencies

Ну и о том, как государство вполне успешно отнимает крипту.

The IRS has seized $1.2 billion worth of cryptocurrency this fiscal year - here's what happens to…

Т: Ты поддерживаешь запрет крипты, но это был один из последних способов анонимно поддерживать независимые СМИ и правозащитные организации, признанные иноагентами.
О: При поверхностном взгляде на вопрос такое применение крипты кажется едва ли не единственным достойным уважения. Но только вот крипта не решает проблемы авторитарных режимов и их законодательств. Если вытеснить правозащитные организации или иноагентов в область мошенников и скамеров, со временем может установиться статус-кво: вроде и работать “по закону” никто не мешает, но если гражданам хочется материально поддержать такую организацию, будьте добры стать участником финансовой пирамиды. Решать проблему следует с законодательством и несправедливостью власти, у граждан должно быть право открыто поддерживать такие организации, а не шныряться по web3, дело совершенно не в крипте.

Лирическое отступление: это у нас не в первый раз

В 1930-х по экономике Америки ударила Великая Депрессия — пустели города и поля, внутренняя миграция вышла за критические значения, фабрики закрывались. Стране жутко не хватало денег, прежде всего наличных. Те, у кого они были, хранили деньги всеми возможными способами, но только не в стремительно обрушавшихся банках. Наличкой набивали сейфы, ящики, носки, ямы, даже дупла деревьев (в 2008-м подобное случится в Греции). В сотнях городов место официальной валюты заняло что-то еще — Dow Chemical чеканила монеты из магния, магазины в Детройте вели расчеты в ящиках с яйцами и фунтах меда. И тогда страну вызвался спасти некто Говард Скотт — человек “двух костюмов”, представлявшийся инженером и щеголявший по Гринвич-Виллидж (район в Нью-Йорке) в соответствующем костюме; когда экономика рухнула, он принялся наряжаться как какой-нибудь Джон Голт или герой “Гражданина Кейна”. Сам Скотт, кстати, не был ни строителем, ни инженером, ни архитектором, ни ученым — все его амплуа и таланты были вымышлены, позже его выведут на чистую воду. Но в какой-то момент пыли в глазах обездоленных и поминутно нищающих людей хватило, чтобы не устоять перед речами Скотта. Говард Скотт предложил Америке утопический проект под названием Technocracy Incorporated. Идея звучала очень привлекательно — в период тотальной растерянности, когда нельзя было толком спланировать бюджет даже на завтрашний день, Скотт предлагал экономическую модель, построенную на Научном Подходе. Стоит ему только добиться власти, и тело американской экономики излечится от Депрессии. В течение нескольких лет проект Скотта получил примерно столько же общественного внимания, сколько и большевики в 20-х. Это, в общем-то, и был своего рода американский ответ “Лиге Времени” Алексея Гастева, целью которой была тотальная пересборка общества с помощью биофизики и хронофотографии, новая жизнь в стиле промышленного минимализма. Технократы Скотта, однако, обещали всем еще и жизнь, свободную от политики — только прагматичная инженерия и НАУКА, все заглавные, именно так, с американским can-do душком. Ребята в этой движухе были забавные, со своим почти военным салютованием, молодежными бригадами и кучей зазывал на улицах. Все они работали на благо приближения техната на территории США и Канады — правления Инженеров. Политическая, художественная, активистская, этическая, социальная, интеллектуальная деятельность — все это под лупой техната представлялось чем-то давно отжившим, роднившим нас с глуповатым зверьем, все это должно остаться в прошлом. И новую ценность должна была задать новая валюта, привязанная к энергии, затраченной на работу. Вот что писал Скотт в Harper в 1933-м:

“Доллар — то есть, его покупательская способность — сегодня может быть одной, а завтра она может стать больше или меньше. Но затраченная энергия на производство, выделенное в процессе тепло всегда останется одним и тем же в 1900, 1929, 1933 или 2000 году”.

Традиционные деньги, говорил Скотт — не более, чем экономический оксюморон “объективной ценности”, химера из эмпирического исчисления и социальных принципов. Трюк заключался в том, что на словах сертификаты Скотта — та самая новая валюта, подкрепленная затратами энергии, не подверженная инфляции — кажутся более реальными, чем обычные деньги. Только вот их не существовало тогда, и стать валютой им не было суждено вообще. Движение быстро разбилось на конкурирующие фракции со своими догмами, в Скотте разглядели мошенника, и через 15 лет все окончательно развалилось. Жестокий прибой Великой Депрессии выбросил на берег истории труп Technocracy Inc. Его устройство — линза, через которую можно смотреть на деньги как технологию управления временем. Те сертификаты, так и не увидевшие свет, можно назвать космограммами — “научным, художественным, технологическим и политическим объектом”, содержащим в себе модель мира и план организации общества. Язык больших денег сегодня — это язык фьючерсов, веры и прогнозов — и деньги содержат в себе модель общества, использующего их. Цены в этом языке содержат информацию о потребностях, желаниях, условиях и ожиданиях. А “спекулятивные валюты” наподобие скоттовских сертификатов привлекают людей моделью утопических отношений для витающих в облаках. Вся эта история, конечно, выглядит как какой-то приквел в набившей оскомину серии фильмов про крипту: все то же самое, что и в первой части, но теперь на Диком Западе. Даже концепция Proof of work, оказывается, была уже тогда. Утопия, к которой нас ведут криптобро — это мир красивых лозунгов, суть которых они сами не очень понимают. Насколько глубоко это непонимание, очень хорошо иллюстрирует примерно каждый второй кейс с NFT.

Чернокнижный эфир и умные контракты для глупых людей

После закрытия Silk Road у биткоина и вовсе не осталось легитимизирующих его “больших” перспектив использования, кроме как перепродажи и конвертации в другие валюты, и в сущности ему на смену пришел Ethereum (далее — эфир). Автором эфира является Виталик Бутерин, чья история, как и история прочих великих гениев науки, начинается со случайного вдохновения, достойного своего мифа: если на Ньютона упало яблоко, а Менделеев увидел таблицу во сне, то у Виталика… ослабили его чернокнижника в игре World of Warcraft; проклятая централизация игровой логики лишила Виталика его конкурентного преимущества, с таким мириться нельзя. Бутерин поставил перед собой задачу в разы более амбициозную, чем та, которую якобы решал биткоин, и скорее походил на глобальный архитектурный проект XX века по преображению всего мира. Эфир Бутерина призван не просто ускользать от неумелых и проворовавшихся рук законников, но превратить все формы человеческой деятельности в деятельность финансовую. Иначе говоря…

Эфир — это пространство, где все действия и операции становятся транзакциями

Эфир — еще одна PoW-криптовалюта с абсолютно всеми теми же проблемами, которые мы описывали выше (т.е. которые авторы блокчейна создали сами и начали героически их решать), и Бутерин уже не один год постоянно сдвигает сроки перехода валюты на PoS-алгоритм (что еще больше усилит неравенство распределения богатств), но сейчас нам интересно, чем же именно эфир отличается от биточков.

Как вы помните, криптовалюты обещают децентрализацию. В биткоине используется компромисс в виде SPV-протокола. Это можно было бы сделать и в эфире, если бы не другое устройство блоков. Дело в том, что в блокчейне эфира хранятся так называемые смарт-контракты; в сущности, это просто какой-то код в совместимом с блокчейном формате. Это может быть какая-то программа, изображение, и Виталик представлял себе эфир как своего рода летопись нового интернета — даже ваши данные медицинского страхования, ИНН, водительских прав и еще кучи документов могут храниться в блокчейне, потрясающе (нет)! А еще туда можно поместить вредоносный код (ссылку, зараженный файл, зловредную инструкцию — для простоты понимания назовем это все “вирусами”), чем некоторые хакеры с удовольствием пользуются. Точно так же, как ботнеты прекрасно справляются с управлением стоимостью комиссии за транзакции (помните, что их получают наиболее мощные/богатые участники?) — в конкретные часы комиссия может составлять около 10 000 долларов. Расплачиваться за кофе эфиром так же тупо, как и за биток.

И в случае с Ethereum (именно с ним, это важно) вы на самом деле не держите у себя на смартфоне нод — единицу взаимодействия с блокчейном — вы точно так же, как и в web2, отправляете команду на сервер, где этот нод выделен для вас! Никто в 2022 году не будет держать целый сервер и добиваться его включения в сеть того же Ethereum (далее — эфир) — намного проще и выгоднее арендовать часть вычислительных мощностей сервера. Вместе с возросшей сложностью всей системы и большем количестве возможных применений это привело к тому, что сегодня почти все распределенные приложения используют для работы с блокчейном готовое решение одного из двух провайдеров: Infura и Alchemy. На стороне клиента нет никаких механизмов верификации состояния блокчейна — это буквально что-то в духе телефонного разговора “привет, ну как там мои денежки? — о, надежно хранятся у меня в чемоданчике.” Эта же ситуация, кстати, ставит под вопрос и анонимность, которой так хвалятся криптобро: у всего двух компаний есть доступ к совокупной информации обо всех транзакциях, включая данные, способные раскрыть личность владельца кошелька. То же самое произошло и с сервисами NFT, где основным игроком стала площадка OpenSea, но про нее мы позже поговорим. Для управления всеми активами, доступ к которым открыл эфир, наиболее популярным остается решение Metamask. Просто представьте, что вы храните ВСЕ важные для вас документы в одном кошельке, и какой-нибудь злоумышленник, знающий адрес вашего кошелька, сбрасывает туда вирус (да, криптокошельки устроены так, что вам могут сбросить валюту или объект смарт-контракта без вашего разрешения), и он ВСЕГДА будет находиться в вашем кошельке, потому что если вы сделаете с ним хоть что-нибудь, включая удаление, вирус исполнит свой код. Как мы уже говорили, безопасность криптовалют — самый несмешной анекдот на свете. Если же вы хотите узнать о том, насколько все печально с главными криптовалютами и децентрализацией в ней, я советую почитать своего рода открытую переписку двух инженеров в разы компетентнее меня, один из которых работал над SPV-решением для биткоина. И да, он сам говорит, что в биткоине сегодня нет никакого смысла. Пост номер раз, пост номер два.

Но в 2021-м эфир с его смарт-контрактами, несмотря на все описанные выше угрозы и недостатки, наконец-то пробился в общественный дискурс. В 2021 нам всем пришлось узнать, что такое NFT.

Что такое NFT (и чем оно не является)

В Сети можно найти уже кучу эксплейнеров и статьей о том, что скрывается за этой аббревиатурой, поэтому остановимся на наиболее важных моментах — как это работает, как это преподносят и чем NFT НЕ является. Non-fungible token — это “невзаимозаменяемый токен”, чаще всего — уникальная ссылка в блокчейне, указывающая на какой-то актив в Сети, от картинки и звукозаписи до архива или 3D-модельки (или вируса, да). Важно, что NFT не является подтверждением права собственности или авторства. Яркий пример: недавно очередная криптобро-компания купила за баснословные деньги экземпляр Jodorowsky’s Dune, такой книги-проекта экранизации “Дюны”, которой занимался Ходоровски. Счастливые покупатели тут же поделились планами на выпуск мультфильма по мотивам и вывод оцифрованной версии книги в открытый доступ. В общем, кто-то спутал покупку экземпляра книги с покупкой прав на интеллектуальную собственность. К тому же, сами сканы уже давно можно найти в интернете. Опечаленные криптобро сделали разворот на 180 и теперь хотят сделать NFT для цифровой версии, а бумажный экземпляр — сжечь.

SpiceDAO paid $3m for a copy of Jodorowsky's Dune

Не могу не отметить тон статьи на FT:

“Мы не знаем, почему нам нужно это объяснять, но приобретение копии чего-либо не дает вам исключительных прав на монетизацию содержания копии. Это буквально основа законов об интеллектуальной собственности”

Этот случай идеально иллюстрирует расхождение между транслируемым образом NFT как “способа владения” чем-то и его достаточно скромными реальными функциями. Как я писал чуть выше, владение и собственность — очень сложные конструкции. При этом в реальном мире мы чаще всего неплохо справляемся с тем, чтобы подтвердить свое право владения собственностью, для этого не требуется блокчейн (хотя в мире искусства регулярно возникают споры, кто является автором той или иной работы). Что для этого требуется, так это третья незаинтересованная сторона — центральный орган. Внутри децентрализованной системы с нулевым доверием невозможно на 100% доказать владение чем-то, что не было создано внутри этой системы; при этом вам придется довериться не центральному органу, а какому-то неизвестному “большинству” пользователей. Вы можете использовать NFT как доказательство того, что уникальная ссылка на какой-то объект принадлежит именно вам, но вы не сможете доказать право собственности на сам объект — коробка-то точно моя, а вот чье барахло в ней лежит, уже не ко мне вопрос. Децентрализация и попытка выхода из правового поля также не позволяют преследовать похитителей криптособственности по закону. И это прекрасно осознают мошенники, превратившие NFT-платформы в убежище скама.

Одно из преимуществ Интернета заключается в воспроизводимости и доступности информации — каждый может посмотреть на известные картины, прочитать редкие книги, а для того, чтобы играть в видеоигры и смотреть кино, не нужно производить картриджи или диски. Короче говоря, цифра решает проблемы дефицита информации и логистики. С другой стороны, возможность скопировать какой угодно код (картинки в интернете — это тоже нули и единицы) очевидным образом может нарушить права авторов. Например, какая-нибудь компания может взять чей-то рисунок и использовать его в своей работе, не заплатив художнику ни цента и при этом немного заработав на таком заимствовании. Поэтому для творческих людей, чья работа изначальна не защищена контрактом с какой-нибудь большой компанией, сетевой мир стал площадкой больших рисков — они могут проснуться знаменитыми после случайного твита или фотографии наброска на салфетке, или же мы можем использовать их работы как заготовки для очень популярных мемов, даже не зная, кто все это нарисовал. Web2 оказал им медвежью услугу: контент все еще часто воруют, присваивают, и намного проще защищаться, работая на большую компанию, чем следовать зову сердца. К сожалению, web2 подвел художников, и есть всего несколько удачных примеров сервисов с более-менее человеческим отношением к творческим людям — bandcamp прежде всего.

A Tale Of Two Ecosystems: On Bandcamp, Spotify And The Wide-Open Future

Но нельзя отрицать, что в неком идеальном сценарии художнику намного проще несколько раз продать цифровую копию своей работы или получать комиссионные за ее использование, чем каждый раз с нуля повторять свою работу. Дело не в том, что цифра позволяет копировать все, что угодно, а в неподконтрольности автору этих процессов. NFT призваны решить эту проблему наиболее идиотским способом из всех возможных: вернув цифре измерение дефицита. Для того, чтобы создать NFT-арт, нужно совершить операцию минтинга, “чеканки” — это инициируемая пользователем транзакция добавления в блокчейн токена. Как и за любую транзакцию, за нее надо платить, и если звезды удачно сойдутся, за возможность заработать на своем уникальном арте вы заплатите каких-то 200–300 долларов. Затем вы можете разместить токен на OpenSea и ждать счастливого покупателя. Правда, из-за технической неграмотности и намеренного усложнения криптосистем в большинстве случаев токен оказывается именно ссылкой на внешний ресурс — смарт-контракт как правило не содержит в блокчейне саму работу. И эту картинку в интернете все еще может сохранить любой желающий. А еще любой желающий может взять вашу работу и отчеканить токен за вас, или отчеканить другой токен, ведущий к вашей работе — он тоже уникальный, просто ссылается на то же самое место в сети. Возможно, у художников не настолько сильно болела бы голова от одного упоминания NFT, если бы не первая громкая сделка.

Художник Beeple, создающий генеративный арт из готовых ассетов, попал на заголовки изданий после продажи своего NFT за 69 миллионов долларов… на этом обычно новость заканчивается, но давайте уж дораскажем историю: Бипл продал работу своему бизнес-партнеру по крипте, в которой у Бипла была доля в 2%; после этой сделки стоимость валюты B20 выросла с 36 центов до 23 долларов.

Metakovan, mystery buyer of Beeple's $69.3 million NFT art, reveals identity

С тех пор огромное количество “новых художников” пытается повторить подвиг Бипла, не всегда имея его связи — так появились наборы картинок с обезьянами, роботами, еще обезьянами, женскими бюстами, обезьянами, роботами, котятами, обезьянами, собачками, тиграми, обезьянами, инопланетянами, островами, роботами, снова обезьянами. Нередко собранные из готовых элементов и сгенерированные с помощью комьютеров картинки обладают, пожалуй, даже меньшей художественной ценностью чем наборы стикеров в телеграме. Но тем же обезьянам из Bored Ape Yacht Club тоже удалось вовремя стать сенсацией и принести создателям кучу денег, хоть нередки и примеры, когда еще какие-нибудь обезьяны собирают кучу денег (по 15 тысяч за картинку) и оказываются скамом.

Очень распространенным способом убедить покупателя в ценности конкретного арта стала перепродажа NFT самому себе между своими же кошельками. На самом деле, всем людям, занятым NFT, плевать на искусство или интеллектуальную собственность — единственной вещью, имеющей значение, становится возможная будущая цена актива, за который кто-то согласится заплатить не доллар, а тысячу. Отмывает ли кто-то так деньги, или просто пытается заработать — неважно. И, конечно же, так как теперь помимо графиков цен у нас есть что-то, с чем можно визуально связать свою идентичность, маховик скама пошел на новый заход.

В 2021 году рынок NFT оценивался в 40 миллиардов (рынок материального искусства — в 50 миллиардов), у 9% пользователей находится 80% NFT. В 32 тысячах кошельков находится NFT на сумму 32 миллиарда долларов. Красивая симметрия.

How NFTs became a $40bn market in 2021

Возможно, там все же могут заработать честные художники? Нет, больше 50% продаж токенов прошло по цене ниже 300 долларов, скорее всего, даже не отбив комиссию за минтинг и временные расходы на саму работу. В марте торговые площадки рекомендовали продавать токены за примерно 900 долларов — к середине 2021-го таких продаж было около 1,8%. Подробнее об этом здесь:

Most artists are not making money off NFTs and here are some graphs to prove it

С безопасностью все ничуть не лучше, чем у крипты в целом. Вот кто-то продал чужих работ на 170k долларов.

Умерший художник ворам тоже не помеха!

An artist died. Then thieves made NFTs of her work

Можно ли защитить себя от кражи NFT? Вряд ли.

People are reporting that thousands of dollars' worth of crypto art was stolen on an NFT…

К сожалению, эта ссылка не парсится, но тоже прекрасное: десятая по сумме сделки продажа NFT оказалась фейковой. Также в программе: хак, позволяющий повторную продажу уже проданного NFT.

Или описанная в этом треде (советую прочитать его весь) ситуация с ботами и массовой загрузкой чужих работ на OpenSea. Причем, чтобы доказать авторство, вам нужно отправить в саппорт платформы кучу личных данных, которые увидит владелец кошелька, претензию к которому вы выдвигаете. Даже после этого нет никаких гарантий, что работа будет удалена. Но совершенно точно никто никому ничего не возместит.

NFT-сообщество обожает производить впечатление дружного комьюнити, но при нулевой технической грамотности участников случаются и истории увода их активов с помощью вебхуков и взломов ботов в Discord:

Обелить имидж NFT иногда пытаются с помощью привлечения известных людей, но и там кругом скам:

Вообще, давайте про сообщество поговорим — для постинга каждого скандала с NFT и так целый твиттер-аккаунт есть. Помимо характерных аватарок гордых властелинов невзаимозаменяемых токенов описывает их любовь к производству ощущения “комьюнити”. Они часто пишут в твитах и постах good morning и good evening, стараются звучать максимально снисходительно и тактично в диалогах с заблудшими скептиками — в конце концов, для них жизненно необходимо, чтобы криптопаства увеличивалась, иначе их инвестиции не отобьются. За ширмой токсичного позитива скрываются дискорд-серверы, вся переписка в которых вращается вокруг спекуляций и коллективных молитв, и это если вы сможете продраться к сути через ежеминутные приглашения на другие серверы от ботов; там же считается хорошим тоном помогать юзерам “подогревать интерес” к их NFT-проектам и участвовать в перекупках для привлечения реальных покупателей. На реддите криптоинвесторов чаще всего можно найти на ветках r/poor и r/mgtow (men going their own way); статистически, именно на них чаще всего сидят активно постящие в криптосубреддитах юзеры. Некоторые аккаунты прямо нарушают правила Twitter: аккаунт NFTMillionaire зарегистрирован в июле 2020-го, сейчас на него подписано 95,3 тыс. читателей. Для не самого известного аккаунта, которому не исполнилось и двух лет, это огромные показатели. Более того, в июне 2021-го, почти через год после создания, у него был всего 31 подписчик. Примерно треть аккаунтов была создана в августе 2021 года или позже, первые же 13 читателей этой учетки — большие аккаунты, которые всегда подписываются “в ответ”. 90% читателей Миллионера — аккаунты, постящие и ретранслирующие исключительно контент, связанный с NFT. Если же вы публично выскажетесь против NFT, к вам в реплаи всегда, абсолютно всегда прибегут юзеры с ‘.eth’ в никнейме, и разговор с ними всегда проходит по одному сценарию: “вы просто ничего не понимаете” — “я не буду тратить время на разбор вашей чуши” — ”изучите вопрос лучше”. Разумеется, ведь от нашей готовности поверить в их басни напрямую зависит ценность их активов. В ответ на мой тред, посвященный NFT, на меня несколько дней подписывались боты и криптоевангелисты, и это при том, что у меня очень небольшой твиттер-аккаунт. А подробнее о том, что скрывается за волшебным “комьюнити”, советую почитать этот тред:

Можно сказать, что рынок все еще лучше существующего арт-маркета, ведь там тоже все знают друг друга, к искусству относятся как к активам для инвестиций, ухода от налогов и отмывания денег. И это такая же линия аргументации, что и “а каков ваш углеродный след, PoW-скептики?”. Ведь в отличие от OpenSea, не желающих даже минимально защищать авторские права, в материальный арт-рынок пришла регуляция.

Did money-laundering by the cartels fuel Mexico's art boom?

Can the art world clean up its act?

И Виталик не способен решить эту проблему. OpenSea и их аналоги в этом попросту не заинтересованы. А художникам приходится заниматься вот этой херней:

Окей, что все же нам дает криптоарт?

1. Криптоарт конвертирует работу художника в финансовые активы для спекуляций, по сути отбрасывая содержательную суть работы и превращая автора в колонию мартышек.
2. NFT-рынок повторяет все худшие проявления существующих рынков искусства, но целенаправленно исключает регуляцию, которая пришла в эти рынки.
3. Как в крипте начисто отсутствует защита прав потребителя, так и в NFT и смарт-контрактах отсутствует защита интеллектуальной собственности или другая ожидаемая по закону защита прав.
4. Каждая транзакция на NFT-рынке делает богаче самых богатых пользователей валюты, разбогатеть без инсайдерских связей может только либо упорный спекулянт, либо и без того известный художник.

И, наверное, самое главное. NFT-рынок похож на торговлю звездами, которые можно было назвать в свою честь и даже получить “сертификат государственного образца”. Чем?

NFT предлагает бесконечное воспроизводство концепции уникальности

Задумайтесь над тем, насколько бредово это звучит.

Но досталось не только художникам — к концу 2021-го года об NFT стали говорить в контексте видеоигр.

NFT и видеоигры

20 января 2022 года на gameindustry.biz вышла статья с заголовком “56% пользователей Xbox, Playstation и PC заинтересованы в получении NFT”. Важно отметить, что опрос проводился среди гостей — барабанная дробь — очередной NFT/крипто-конфы. То есть, заинтересовать заработком фантиков в играх удалось только половину из уже втянутых по самые уши в эту пирамиду посетителей. Для сравнения, другой опрос показал другую картину: 72% разработчиков и компаний не заинтересованы ни в крипте, ни в NFT: 27% дали неуверенный ответ в духе “интересно изучить вопрос”, и лишь 1% респондентов сознался в активном использовании этих технологий. Это для понимания того, как видят ситуацию разработчики видеоигр.

Потому что чаще всего о пользе NFT говорят не они, а все те же криптоспекулянты. “Но представьте, что если бы вы… владели Марио?” — “Что, если вы можете владеть игровым предметом, и могли его продать?” — Чаще всего именно этими вопросы закидывают аккаунты разработчиков видеоигр. Нам придется объяснить, почему все эти идеи — чушь, но для начала давайте систематизируем основные предполагаемые применения NFT в играх.

1. Владение уникальным игровым персонажем или предметом, возможность его продать и переносить между играми.
2. Покупка виртуальной недвижимости или земельного участка.
3. Возможность зарабатывать, играя в игры АКА (play-to-earn).

Владение

Итак, распространенный аргумент за NFT в играх в части предметов и персонажей обычно звучит как “что, если только вы владеете Марио” или “наконец-то вы сможете владеть вашим Легендарным Мечом Силы или продать его, или перенести в другую игру”. А теперь о причинах, почему это не работает.

Что вообще входит в создание того, что можно было бы считать активом в играх? Скажем, персонажа, которым вы могли бы владеть? Если взять инди-сектор, то создание одного персонажа в файтинге Skullgirlz с учетом крайне ограниченного бюджета и срезания углов обошлось авторам примерно в 250 000 долларов за одного персонажа. Глава студии оценил стоимость разработки одного персонажа для Street Fighter IV, в разы более крупной игры, примерно в 1 миллион долларов. Удачно контрастирует с обещаниями некоторых NFT-движух вроде “сделаем свою MMORPG за 300 тысяч!”, не правда ли? Предметы, разумеется, обходятся дешевле персонажей с кучей анимаций, но в любом случае вам нужно платить зарплату разработчикам, каждый предмет нужно прогонять через QA-тесты, балансить относительно остальных сущностей того же класса и следить за тем, чтобы предмет не ломал систему прогрессии — не оказался слишком сильным, бесполезным или ломающим логику игры. И чем больше в вашей игре таких сущностей, тем больше ресурсов потребуется на создание новой. Возвращаясь к файтингам — чем больше в вашем ростере бойцов, тем сложнее вводить новых персонажей, потому что вам придется проверить их в бою против всего набора персонажей, и убедиться, что ни в одном из вариантов нет тупиковых ситуаций, в которых кто-то оказывается бессилен. Возможно, вам даже придется переделать остальных бойцов или внести какие-то общие правки в баланс — иначе говоря, пропатчить игру. При всем этом, такая работа должна быть четко спланирована, ведь у вас ограниченный бюджет, сотрудникам нужно платить зарплату такими деньгами, покупательскую способность которой они могут спрогнозировать и построить планы на будущее — абсолютно чуждое криптобраткам измерение мышления. Одна только необходимость вносить изменения в уже выпущенный код ставит крест на полной интеграции видеоигр и блокчейна, ведь информацию в уже записанных блоках нельзя изменить, придется перевыпускать вообще все измененные блоки, и здесь централизованные системы проявляют себя намного лучше.

Знаете, сколько раз одна пушка ломала Destiny? 26 раз. 26 раз ее патчили или убирали из игры. Делать игры сложно. И это предмет, введенный в игру самим разработчиком.

А теперь представьте, что вам как разработчику нужно оставлять возможность добавлять в свою игру вообще любой предмет из любой другой игры?

Вот сколько зависимостей необходимо для мины в игре. Делать игры тяжело. Стащил отсюда.

Здесь мы упираемся в парочку “незначительных препятствий”.

1. Вы не можете хранить предметы на блокчейне и сделать их автоматически переносимыми. Для переноса в любую игру предмет должен быть адаптирован, должна быть проведена огромная ручная работа, потому что в разных играх разный визуальный стиль, разная прогрессия, разный баланс, разное все. Даже если хранить в блокчейне только универсальный ID предмета (для чего всем разработчикам сказочного мира придется договориться) и привязывать к нему настройки на стороне игры, это все равно куча работы.
2. Для оплаты этой работы нужны деньги. Если кто-то потратил 50 000 долларов на создание игрового актива, вам придется потратить практически столько же на внесение этой модельки в свою игру, чтобы порадовать ее единственного уникального владельца, который вам ничего не заплатит.
3. Шейдеры. Это такие маленькие программы для отображения определенных характеристик поверхностей в игровом мире. Сначала вы создаете модель, затем “красите” ее текстурой, но потом вам нужно описать с помощью кода то, как модель отражает свет, как она выглядит, если на нее смотреть с разных сторон. Например, в зависимости от того, что происходит с предметом, он может менять цвета. А еще шейдеры — это так называемый произвольный код. По сути, вы доверяете разработчику запускать какие угодно программы на ваших устройствах. Это значит, что даже чисто косметические предметы, никак не влияющие на код игры, являются потенциальным источником угрозы безопасности. Запустив какую-нибудь игру с шейдерами, в которые зашит зловредный код, вы можете нечаянно заставить ваш компьютер стать частью ботнета или… запустить Linux. Разумеется, шейдеры можно использовать как ключ ко всем вашим данным на компьютере.
4. Логика поведения. С помощью кода можно реализовать одно и то же поведение достаточно большим количеством способов — оружие может стрелять “выстрелами в секунду” или с “задержкой между выстрелами”, одни и те же характеристики могут быть частью библиотеки игры или функцией конкретной сущности.
5. Middleware. Даже если взять воспроизводение звуковых файлов, их поведение в игре целиком зависит от того, какое стороннее ПО для работы с ними на вашем движке вы выбрали.
6. User-generated content. Если вы позволите игрокам самим создавать контент для вашей игры, то готовиться надо не к тому, что в первые десять минут кто-то создаст бегающий член или беременного босого Соника, а того, что пользователи, как правило, не настолько хорошо знают, как работают правила дизайна вашей игры, что они могут преследовать свои интересы в создании предметов, и того, что они могут закодить на уровне шейдеров. Это важный момент — многие NFT-геймдевелоперы (что бы это ни значило) говорят и о том, что пользователям будет доступен и этот слой кода. Даже если вы не даете пользователям прав, вы все равно можете пострадать от уязвимости произвольного кода. Из свежих примеров — Dark Souls 3.

Dark Souls 3 exploit could let hackers take control of your entire computer

Но даже это все мелочи по сравнению с ключевым изъяном NFT для игр: помните, как я говорил, что недостатки криптовалют относятся к логике и архитектуре, то есть “задумке”, а не коду? Насколько фундаментально противоречащие вещи они пытаются совместить? Так вот, вы не можете исправить дерьмовую архитектуру кодом. И для идеи переноса предметов между играми действительно фатальным оказывается критерий доверия. Если вы еще не поняли, то “полностью публичный блокчейн” с якобы анонимными владельцами токенов (скорее псевдонимными) делает большое количество данных доступными для изучения и клонирования. Это необходимо для того, чтобы внутри криптосистемы не было необходимости доверять кому-то или чему-то кроме самого блокчейна. При этом блокчейн описывает таким образом только собственное содержание. Как только блокчейн начинает описывать что-то не находящееся внутри него — например, токен оказывается ссылкой на внешний ресурс, как в большинстве NFT — ваше доверие должно обернуться религиозной верой в то, что по ту сторону вашего криптоэдема никто и никогда не сошлется на зловредный код. Если вы криптобро и читаете этот абзац, перенесите ваш компьютер со всеми данными в школу или библиотеку хотя бы на неделю — вас ждут удивительные открытия. Вам кажется это бредовым? Но это ничем не отличается от того, как работает NFT, даже хуже! Кто угодно может записать данные в блокчейн, и они останутся в сохраненном блоке навсегда. Что, если это вирус?

Но это еще не все. Разные сущности из разных игр могут иметь одинаковое название в духе Flame_Sword_0. NFT позволяет отследить источник, того, кто “отчеканил” токен, и вы как разработчик можете выбирать, какому источнику доверять, включая в свою игру сторонний предмет в духе 0xB (создатель токена) Flame_Sword_0 (сам предмет). Так вы защититесь от совсем случайных людей, которые вставят вам в бочину этот же Flame_Sword со зловредным кодом, но как только вы доверяетесь компании 0xB, вы доверяетесь экономике, логике ее игры и так далее. Если, конечно, не хотите вручную вносить все предметы из всех игр. И это открывает для вашего партнера возможность полностью обрушить не только баланс вашей игры, но и экономическую модель вашей компании. Если предметы компании 0xB стоят дешевле ваших предметов и выглядят примерно одинаково, или дают какое-то преимущество в игре, вас просто выкинут с вашего же рынка, и вы даже не сможете продавать чужие предметы в своей игре, ведь все деньги будут уходить той компании, которая их создала. И это проблема отношений только двух игр. Знаете, сколько связей будет между 10 играми? 81. 100 игр — 9801 связь. Каждая из которых должна постоянно поддерживаться и быть синхронизирована. Хотите дать компаниям выбор, какой игре доверять, а какой нет? Не вопрос, у вас всего… 1 267 650 600 228 229 401 496 703 205 376 возможных состояний.

И вот с чем вам как разработчику никогда не справиться, если все это произойдет и мы перейдем на NFT-гейминг.

1. User-generated content АКА скинчики игроков лишают вас безопасности, производительности и стабильности.
2. Если вы допустите появление в вашей игре предметов из других игр, вы рискуете экономикой.
3. Если вы доверяете блокчейну и его неизменным блокам, вы не сможете решать технические проблемы ваших пользователей.

Это не решается кодом, это неразрешимые проблемы.

Заметьте, мы даже не касаемся тезиса “это то же самое, что и рынок скинов в CS:GO”, потому что это не совсем верное сравнение. И если вам это интересно, то для некоторых игр существует свой черный рынок косметических предметов вроде скинов, но в случае CS:GO это централизованная система под контролем дистрибютора, который все равно закручивает гайки и выдавливает сторонние площадки с рынка. Наиболее жесткие меры Valve приняла в 2018 году. Если бы вся экономика игры и ее привлекательные стороны действительно заключались в торговле скинами, а не игре, мы бы увидели крупнейший исход игроков — но нет, сколько бы не вопили спекулянты о том, что “CS:GO пришел конец”, с 2018 года пиковое количество игроков (т.е. находящися в игре одновременно) выросло примерно в 2 раза. Из CS:GO ушли те, кому изначально было плевать на игру.

И в чем интерес для разработчика поддерживать все хотелки спекулянтов, нести за них ответственность перед законом в качестве посредника транзакций и, по сути, контролирующего органа? Как только кто-то утащит чей-то предмет из NFT-коллекции, потерпевший обратится именно к разработчику.

Виртуальная земля

Как и с кучей вещей из будущего, которые нам обещают криптобро, мы это уже проходили в MMO. Сейчас продающее предложение звучит примерно таким образом: вы покупаете виртуальную землю, делаете на ней что душе угодно и, возможно, зарабатываете деньги. За такие радужные перспективы будьте добры отвалить минимум 14 тысяч долларов за кусок земли 16x16 метров в Decentraland. Счастливые покупатели из репортажа Reuters по ссылке выше “построили” на своей земле торговый центр, только там так и не появились покупатели. Потому что телега не тащит коня, а символ потенциальной ценности не создает эту самую ценность. Авторы крипто-недо-игры Sandbox зазывают вас сообщениями в духе “Осталось всего лишь 160 тысяч ЗЕМЕЛЬ, КУПИ СКОРЕЕ, МЕТАВЕРС ПЕРЕПОЛНЕН (и все черти вернутся в реальный мир, видимо)”. Что дает такой дефицит играм, где в отличие от реальности можно создать больше земли?

В Ultima Online, вышедшей в 1997 году и все еще живой в 2022 году, все еще не хватает домов. Это при том, что в этой игре дома внутри могут быть намного больше, чем снаружи, и вообще-то в игре есть свободные земли — только никто не хочет переезжать в фэнтезийный вариант какой-нибудь гиблой донской станицы. На самом деле, чем меньше общего у виртуальной и реальной земель, тем меньше трудностей испытывает игрок, и тем меньше внеигровых спекуляций будет в самой игре. Как только виртуальная земля оказывается дефицитной, необходимой для продвижения по игре или получения каких-то доходов, а ее стоимость зависит от близости к социальным хабам, в игру приходят спекулянты. К кризису в Ultima Online привел ряд ошибок: в игре нельзя убрать или передвинуть камни или деревья, из-за которых нельзя строить дома, что привело к появлению бесполезных земель; в игре не было быстрого транспорта — только маги или владельцы специальных свитков могли телепортироваться, на что все равно уходили ресурсы, а лошади и лодки легко терялись.

То же самое случилось и в Final Fantasy XIV. Дома в этой игре дают определенные преимущества, но чаще всего они покупаются ради эстетического удовольствия и самовыражения. Здесь стоит отметить, что на самовыражение игроков авторы FF XIV сделали стратегическую ставку, и дома удачно вписываются в предложение игры, а не являются тем, ради чего игра создавалась, если проводить параллели с Decentraland. Интересно, что домов в FFXIV не хватает, но никто при этом не стремится покупать “апартаменты”, даже спекулянты. Потому что в виртуальном мире вам не нужна крыша над головой (пока, к счастью), а все необходимые вещи можно сделать в тавернах или гостиницах. Апартаменты не дают тех же возможностей самовыражения, что и дома, и им нечего противопоставить тем же гостиницам. Чтобы дефицит домов не мешал самой игре, авторы FF XIV вынесли все домовладения в отдельные районы и не стали давать им какой-то критический функционал. Это привело к тому, что любой жилой район в игре автоматически превращается в спальный, а у каждого дома может стоять кучка чьих-то ботов, ожидающих объявления о продаже. Не лучший опыт, на мой взгляд.

Интересный и обидный для либертарианцев сценарий борьбы со спекулянтами реализовали в EVE Online. В 2003 году экономист Рамин Шокризаде участвовал в разработке экономики Eve Online. Рамин приобрел несколько фабрик в ключевых звездных хабах и построил первых “Мамонтов” (критически важный для торговли транспортный корабль) и боевые корабли “Минматар”. Практически сразу Рамин столкнулся с кучей спекулянтов, предлагавших ему купить фабрики по цене в районе 350 долларов за штуку, причем без доказательств владения такими активами. В своей статье Рамин еще в 2013 году пишет обо всем, что будет справедливо сегодня для криптовалют и NFT: пузыри дорогой недвижимости = финансовые пирамиды. По сути, спекуляции на дефицитных активах — это гэмблинг, и владелец актива не заинтересован в увеличении ценности актива, его волнует только то, что должен найтись какой-то дурак, который купит за 1000 долларов то, что было куплено за 1. И во всех этих случаях спекулянтам необходим бесконечный поток идиотов. И чем быстрее растет пирамида, тем выше доход стоящих у истоков, и тем сильнее будут потери последнего поколения покупателей. Решением для EVE Online стали земельные налоги. В сущности, CCP ввели политику “пользуйся или теряй деньги” — налоги были слишком высокими для того, чтобы перекупы смогли навариться на дешевой покупке; стоило большей части спекулянтов уйти из игры, как цены на фабрики резко упали, и их начали использовать для производства кораблей.

Эти примеры наглядно демонстрируют, что один из ключевых лозунгов NFT-мошенников — “владей активами” — попросту несостоятелен. Виртуальная реальность позволяет отказаться от дефицита и нет никаких предпосылок к тому, что конструирование этого дефицита подарит игрокам какой-то лучший опыт, а если все же переводить это пространство в измерение активов, то мало ими владеть для развития вселенных или метаверсов, в них нужно инвестировать и их необходимо развивать. Любая возможность спекуляции на дефиците в этой области всегда бьет прежде всего по комьюнити игры и по наиболее творчески активным людям, которые воспринимают игру серьезно.

Работай играя

Здесь, к счастью, хватит буквально одного примера — распиаренной NFT-игры Axie Infinity. Это такая примитивная калька с Pokemon и карточных игр вроде Hearthstone — собираете выводок, отправляете их в бои с другими игроками или на квесты, получаете валюту, выводите еще покемонов, улучшаете старых. Количество возможных боев ограничено вашим уровнем энергии, чье количество и скорость восстановления напрямую зависит от количества у вас покемонов. У вас должно быть минимум 3 покемона, чтобы начать играть. Минимальная стоимость одного покемона — 130 долларов, максимальная — около миллиона долларов. В общем, чтобы начать играть, желательно иметь около 500 долларов. Партией из 3–9 особей можно побиться около 20 раз в сутки.

Axie Infinity получила шикарную прессу, и компания-разработчик Sky Mavis настолько бравирует капитализацей и количеством игроков из Филиппин (55% от всей базы), что ООН со всеми ее гуманитарными миссиями должно быть просто стыдно существовать в одном медиаполе с этой игрой. Однако у филиппинцев, как правило, нет 500 долларов, и другие игроки дают им монстров в аренду, не играя в саму игру, но получая львиную долю дохода с выигрыша игроков. Насколько эта схема жизнеспособна? Вот настолько.

Около 65% играющих в AI берут свинок в аренду, а зарабатывают в день меньше размера минимальной оплаты труда, без каких-либо социальных гарантий и транслируемого опыта работы или развития продаваемых навыков. Очень важная и привычная для криптоскама динамика — имеющаяся сейчас экономическая модель игры зависит не от общего количества активных игроков, как в большинстве игр, а от скорости привлечения новых пользователей, как в криптоскаме. Стоит AI потерять медйиность — все начнется сыпаться. Может быть, сама игра хотя бы веселая?

Опрос говорит сам за себя.

AI — не новая модель игры, это просто бессмысленная работа на анонимных дядек, качающих капитал, пока пузырь не лопнет. Инфляция, от которой сейчас страдает AI, обусловлена переизбытком “уникальных” монстров, что понижает минимальные цены и плохо влияет на показатели тех игроков, которые сдают покемонов в аренду, а также делает непривлекательным выведение монстров новыми игроками, за что Sky Mavis получает комиссионные деньги. Но если покемонов станет слишком мало, как и комиссий за их выведение, то опять пострадает сама компания. Поэтому для игры так важно постоянно привлекать новых игроков, которые будут платить комиссию, ведь существующая база стремительно стабилизирует общий пул монстров. Игра и попытка заработать на желании разбогатеть конфликтуют друг с другом. Подробный анализ состояния игры можно прочитать здесь.

Axie Infinity: Infinite Opportunity or Infinite Peril? - Naavik

Если же говорить об AI как игре, то ей мешает прямая связь между “реальной” стоимостью покемонов и их силой. Дело в том, что баланс в большинстве соревновательных игр выстраивается таким образом, что у вас всегда есть возможность победить, даже если вы возьмете самого слабого бойца и выставите его против самого сильного. Здесь открывается большое поле для самовыражения и проявления мастерства. Более того, у бойцов могут быть разные сильные и слабые стороны, так что у слабейшего из них может быть преимущество над лучшим аватаром. Капитальная логика разрушает эту систему, разделяя условно бесконечный ростер на конкретные категории, где одни всегда будут лучше других, а аудитория игр AI неизбежно разделится на тех, кто играет в play-to-earn, и тех, кто играет в pay-to-win. К такой игре нельзя по-настоящему приспособиться или научиться в нее играть. И как мы уже убедились, играть в AI неинтересно даже тем, кто сидит в ней сутками. Кому-то только интересно выигрывать деньги.

Конвейер уникальности

Ненадолго вернемся к “вашему Марио” и ключевому тезису, выведенному из книги Дэвиса — о том, что для выигрыша одного нужен проигрыш остальных. Представим, что у вас действительно есть уникальный Марио, обладающий высокой узнаваемостью. Подарить одному игроку из десятка тысяч чувство уникальности NFT-мошенники предлагают ценой опыта всех остальных. Вообще говоря, видеоигры как вид искусства используют в качестве своего холста не просто интерактивность, но “агентность”, интенциональность игрока. Формируя намерения игроков и управляя ими, геймдизайнеры способны создавать уникальный эмоционально-эстетический опыт. Огромному количеству людей просто нравится играть в видеоигры, знакомиться с их помощью с миром и другими людьми, узнавать что-то новое и учиться что-то делать. Очевидно, что криптобро в своей безликой массе очень плохо разбираются в любых вопросах сложнее примитивной социальной деятельности, и совершенно не разбираются ни в том, как работают видеоигры, ни уж тем более в том, как работает что-то сложнее спичек. К сожалению, общие формулировки, технологический культ и привлекательность легких денег соблазнительны как для масс, так и для отдалившихся от реалий разработки CEO некоторых компаний.

Разработчикам в новой схеме отношений предлагается перейти из разряда творцов и инженеров в новое качество технологических клерков-логистов, обслуживающих сформированные широкой поп-культурой хотелки нарциссов с очень слабым пониманием стоимости труда и того, что они вообще предлагают. По той же Axie Infinity хорошо видно, насколько проигрышной как для игроков, так и для создателей игры может оказаться такая модель: нужно огромное количество аватаров, но всегда должно быть не меньше платежеспособных новых игроков; нужен хороший баланс, но при этом нужно давать инвесторам выигрывать; невозможно сбалансировать, скажем, несколько тысяч предметов или бойцов, но случайная генерация характеристик сделает игру такой же серой, как и воображение самих криптобро. Вы не можете дать игрокам собрать всех покемонов, но при этом же поддерживать бесконечный ход конвейера уникальности. Это не проблемы кода. Это минутная фантазия, которая в любом исполнении обернется кошмаром инфантильного идиотизма. Эта модель предполагает, что для того, чтобы порадовать нескольких богачей, авторам игры и, соответственно, вашего опыта, придется загнать абсолютное большинство из вас в тиски серого гринда и уныния. И им же еще и придется поддерживать всю гребаную экосистему, в которой все хотят все, но никто ничего никому не должен. И вся эта дребедень сработает, только если в мир игр придет полная стандартизация, и все игры действительно станут одинаковыми.

Мне кажется, что наиболее разрушительный сдвиг восприятия игр через призму NFT хорошо описал Михаил Климентов.

В мире NFT-видеоигр главным субъектом становится владелец скинчика, а не автор со своим видением того, какой должна быть игра.

Экология

Я специально оставил пункт про экологию напоследок, чтобы не смешивать эту линию аргументации с остальными — слишком велик соблазн выпучить глаза и прокричать что-нибудь в духе “прекратите убивать планету!”, но я знаю, что всем, по большому счету, плевать на планету, что это слишком легкая тактика “за все хорошее” против всего плохого. Но для некоторой перспективы полезно понимать, к чему мы движемся, и хотя бы ответить на бредовые встречные претензии про “мой углеродный след” и прочее “промышленность тоже наносит вред”, которые я читаю от криптобро и сетевых софистов. Господа, эта секция и ее соответствующий тон посвящены именно вам.

Ниже вы увидите красивую картинку, на которой схематично изображена вся биомасса Земли. Она измеряется в углеродном эквиваленте, потому что на Земле живут углеродные формы жизни, понятненько?

В царстве животных человек занимает достаточно скромную нишу — жалкие 60 миллионов тонн углерода; есть соблазн успокоиться и решить, что не так уж сильно мы влияем на климат. Только весь этот объем производится исключительно нашими телами — за год конкретно каждый из нас (и вы тоже!) производит 2 тонны диоксида углерода в ходе питания, если верить исследованию 2010 года. И да, мы не учитываем промышленность. Потому что когда мы начнем брать ее в расчет, вся картина резко изменится.

Во-первых, промышленность, разумеется, не повышает количество углерода в чьих-то телах — он просто выбрасывается в атмосферу. Насколько много? С 1751 по 1987 годы — в 1746 году началась промышленная обработка меди — за счет ископаемого топлива было выброшено 737 миллиардов тонн (737 гигатонн для удобства сравнения с картинкой). С 1987 по 2014–743 гигатонны. Это много? Представьте, что последние 260 лет каждый год горит лес площадью 6 миллионов квадратных километров. По современным оценкам, мы выбрасываем в атмосферу 40 гигатонн — это горящий лес площадью на треть больше Африки.

Прибавьте к отмеченной территории еще треть — вот площадь нашего воображаемого ежегодно горящего леса.

Может быть, вам так будет понятнее?

Это гифка, так что если не видите анимации — посмотрите потом в десктоп-версии.

Или вот так?

Я не прошу вас “следить за собой” и снизить конкретно ваше энергопотребление — выбрасывать мусор в урну круто и все такое, но даже если все население Земли будет вести экологичный образ жизни, у нас еще останется промышленность, представители которой сильнее прочих любят читать лекции о “личной ответственности”, сдвигая акценты. Так вот криптовалюты — это худший вид промышленности. Мало того, что криптовалютные системы не производят ценности, их энергопотребление и вред окружающей среде просто несоизмеримы. Я часто вижу аргументы типа “мировая банковская система тоже неэкологична!” — да, это так. Только одна лишь Visa обслуживает около семи миллиардов человек (а не 4% населения, как крипта — это 300 миллионов человек; по другим данным — криптой пользуются всего 100 миллионов), и вот сколько потребляет 1 транзакция биткоина против 100 000 транзакций VISA. Ущерб от крипты уже перевесил весь позитивный эффект, выработанный переходом на электрокары.

Производство одного токена NFT эквивалентно энергопотреблению одного жителя ЕС за месяц; двухчасовому полету на самолете; энергопотребления компьютера в течение 10 месяцев.

Сейчас один только биткоин потребляет столько же энергии, сколько вся добыча золота в мире. Эта криптовалюта уже потребляет больше Украины. Весь Big Tech потребляет меньше электроэнергии, чем криптовалюты. Криптобро любят втирать про “использование возобновляемых источников энергии”, но их количество крайне ограничено, и чем больше криптовалюты будут ими пользоваться, тем меньше таких ресурсов останется для других индустрий. О покупке оффсетов даже и говорить нечего — это все равно что поджечь чужой дом и выплатить ему компенсацию.

В 2021 году 29 июля наступил Earth Overshoot Day — день, когда человечество потребило больше ресурсов, чем Земля восстанавливает за год. Мы уже очень давно живем в кредит, который вряд ли сможем выплатить. Если вы помните, как раньше выглядел Большой Барьерный риф…

…то сегодня он выглядит вот так. Белый, обесцвеченный, сваренный в повышенной температуре теперь уже медленно окисляемого без него океана.

Нам нужно много чего сделать, чтобы хотя бы не спалить и окончательно не отравить планету, и для этого не нужно закрывать все заводы и останавливать параходы — это вряд ли поможет. И да, промышленность отравляет планету. Но крипта не заменяет ее, а накидывает нагрузку сверху! Повторюсь, нет смысла следить за каждым человеком, нужно прессовать промышленность. Даже если все криптовалюты уйдут с PoW-алгоритма, они все еще будут жрать достаточно ресурсов, но в переходе к PoS они попросту не настолько заинтересованы, потому что тогда новым богатым кодерам придется конкурировать со сверхбогатыми, 5% придется воевать с 1%. Позволить крипте переехать на возобновляемые источники энергии — то же самое, что засеять плодородную почву сорняками вместо полезных культур.

Заключение

Черт возьми, мы практически закончили. Если вы читали текст с самого начала, я понимаю, что вы устали, но осталось совсем немного.

Если вы не застали ранний интернет во всем его наивном многообразии, то я постараюсь сейчас объяснить, откуда в web3 цифра “3”.

В web1, где не было огромных платформ и у каждой уважающей себя компании должен был появиться какой-то свой небольшой сайт, вы могли держать собственный сервер, самому вести и модерировать форум города или даже вашего жилого дома. По сути, пользователи Сети были одновременно и потребителями, и провайдерами сервисов, насколько тогда позволяли технологии, а позволяли они не очень много. Не было никакой стандартизации, и сайты могли выглядеть как угодно. Но держать инфраструктуру не очень удобно, да и заработать в то время было непросто. Web2 превратил интернет в магистраль для крупнейших компаний, ведущих вас по коридорам сервисов. Когда в языке закрепилось слово “гуглить” — тогда и пришло царство web2. У этой модели есть свои недостатки и достоинства, но для нас здесь главное в том, что есть большие компании, они же провайдеры сервисов, и есть пользователи, которые обитают на социальных платформах и иногда даже неплохо зарабатывают. Web3 обещает дать инфраструктуру web2 и свободу web1, но как мы убедились, в ней нет ничего из достоинств того, что криптобро планируют затмить. Весь вклад web3 — дополнительный слой Сети, оправдывающий существование крипты, не заменяющий “привычный интернет” его райской децентрализованной версией.

С криптобро бесполезно разговаривать. Я видел достаточно, чтобы убедиться в том, что большинство из них — малограмотные люди, чьи недостатки прикрываются гуглингом и автоматической проверкой орфографии. Это люди, чей культурный горизонт начинается с порносайтов и заканчивается витриной вейп-шопа. Ими так любимы чертовы NFT-обезьяны, потому что самое высокое искусство, с которыми они имели дело, показывали по кабельному в блоке мультсериалов Сета МакФарлейна. Кучке кодеров, поверивших в то, что реальный мир проще их занятий кодом, а любую социальную проблему можно решить с помощью программы, написанной за пару часов на хакатоне, удалось убедить огромную массу людей, что написанный человеком софт будет справедливее написанного человеком закона.

Цицерону приписывают хорошее высказывание: “Раб мечтает не о своей свободе, а о своих рабах.” Что ж, криптобро не мечтает быть богатым — он мечтает обворовать как можно больше других людей. Потому что ему самому кажется, что его обманули, где-то недодали, девочка, которая ему нравится, несправедливо отправила его во френдзону, его чернокнижника в видеоигре понерфили. Я даже не уверен, что криптобро сами могут поставить себе какие-то цели — может, им просто кажется, что циферки на экране должны расти, стрелочка из мемов stonks должна идти вверх? Они сочиняют лозунги о статусе, который дают NFT, о новой культуре, потому что знают, что эта культура у кого-то все же есть. Может, ее можно купить? Сгенерировать на компьютере? Не знаю, я видел в слабеньких играх персонажей четвертого плана, которые были интереснее криптобро.

Когда я читал об экзистенциальных рисках у Ника Бострома, я усвоил для себя очень простой тезис.

С увеличением скорости распространения технологий увеличивается и цена ошибки, распространяемой с ними.

Мы живем в очень быстром мире, где вообще все распространяется со скоростью заразы. Включая технологии. Из всего, что я узнал о крипте и NFT, по всем их недостаткам и намеренно оставленным брешам, я могу вывести лишь один действительно значимый тезис.

Криптовалюта — технология, изымающая ресурсы из будущего ради минутного обогащения в настоящем.

Потому что мы уже не сможем восполнить тот урон, который они нам нанесли.

21 января 2022 года владельцы криптовалют потеряли 205 миллиардов долларов за 24 часа. Мне их не жаль. Мне стыдно, что моя родина до сих входит в тройку стран-майнеров.

Cryptocurrencies lose $205 billion in 24 hours

Как мне не жаль и прикрывающихся художниками спекулянтов.

Hackers Exploit OpenSea Bug to Steal $1 Million in NFTs

Разумеется, никто никому ничего не должен, вы все делаете добровольно, мы не подписывали никаких документов, code is law, все, что позволяет код — законно. Просто какая-нибудь страна вроде Сальвадора рискует фактически стать банкротом.

Наверное, единственный положительный эффект, который принесла крипта — это ее отсутствие доверия участникам системы. Вороватые криптобро, которые ни черта не понимают ни в доверии, ни в каком-либо долге, создали систему по своему образу и подобию, их деньги содержат их модель мира. Я же чувствую, словно попал в фильм Карпентера “Нечто”. Эти люди, возможно, ходят среди нас. Мне не нужно бояться, что меня кто-то заразит, и, к счастью, мне не нужно проводить тесты с обжиганием крови — достаточно просто посмотреть на био в твиттере. И когда эти копии человека сожгут мир, я надеюсь, что мне удастся погреть руки у костра, где они тлеют вместе со своими активами. А пока что никто никому не верит, и все очень устали.

P.S. Хочу выразить благодарность всем, на чьи источники я ссылался, и тем, кто помогал мне собирать информацию. Если вам понравилось то, что здесь написано, можете заглянуть на мой патреон, там много всякого, совсем необязательно меня поддерживать. Лучше поддержите заказом любимых художников. Спасибо, что прочитали.